ЧИСТОПОЛЬСКИЙ ВОЯЖ КОМАНДОРА

Глава 25
Игра

— Опыт и наблюдательность, внучек, наблюдательность и опыт, все проще, чем кажется. Учитесь, пока я жив. А теперь — в ресторан. Мы избавили карточный мир от крупного шулера. Не знаю, надолго ли, но здесь, думаю, он уже не появится. Это дело надо отметить. Коллектив у нас собрался на редкость оригинальный и замечательный. Сплав поколений. До вечерней игры в покер у нас еще много времени.
Вполне приличный ресторан под названием «Рассвет» оказался неподалеку. Вся компания расселась за большим столом. В выборе блюд главенствовал Арнольд. Что касается спиртного, то от него отказались все, за исключением Балаганова и двух его однополчан. Бендеру и Арнольду надо было иметь ясную голову в преддверии ночной игры в покер, а остальные присутствующие просто придерживались здорового образа жизни. Подняв фужер с «Боржоми», Остап тепло поблагодарил собравшихся за поддержку и пригласил всех будущим летом приехать на отдых в Черноморск. Что касается циркового борца Семы Шибалова и штангиста-гиревика Федора Соломина, то они обещали прие­хать на гастроли уже в ближайшее время. Начавшееся еще в биллиардном клубе духовное сближение разных поколений вылилось в то, что студенты поддались на уговоры Спири и тоже приняли по-маленькой. Вслед за ними не удержались и цирковые. Веселье быстро набирало обороты. Вскоре вся компания, обнявшись и раскачиваясь под заказанную музыку, затянула «По Дону гуляет». Воздав должное изобильному ужину, Бендер сунул в карман Балаганова изрядную сумму за банкет и они с Арнольдом сердечно со всеми распрощались. Пора было ехать на игру.
Посмотрев на бумажке адрес, Арнольд сказал, что до указанного дома всего две трамвайных остановки. Остап предложил пройтись пешком. После такого изобильного ужина это был весьма полезный моцион. По дороге Остап освежил в памяти Арнольда психологические приемы игроков в покер. Через полчаса они подошли к указанному дому. Дверь им открыл сам хозяин, представившийся Сан Санычем, отставным полковником и большим любителем игры в покер. Остап сразу почувствовал в нем достойного соперника. У Сан Саныча, похоже, возникло такое же чувство по отношению к Бендеру. На Арнольда он взглянул лишь мельком. Напрасно он его не оценил.
Оказалось, что у Сан Саныча собирются две постоян­ные группы игроков численностью от четырех до семи-восьми в каждой. В первой группе неофициальным лидером являлся он сам, и назывались они «боксерами». Дело в том, что Сан Саныч в молодые годы успешно занимался боксом, служа в рядах Советской Армии, отсюда и название. Игроки этой группы были некурящие, в отличие от игроков второй группы. Вторая группа называлась «дымокуры», и лидером здесь был Пал Палыч, бывший штурман дальнего плавания, ныне пенсионер. Во время игры он не выпускал изо рта трубки. Сан Саныч и Пал Палыч были большими друзьями и собирались на игру то у одного, то у другого. Естественно, играли в разных комнатах. Познакомившись и с тем, и с другим, Бендер и Арнольд распределились в разные группы. Отправляя Арнольда к Пал Палычу, Остап напутствовал его такими словами:
— Ну, сынку, не посрамите высокое звание внука лейтенанта Шмидта. Игроки здесь серьезные, но и мы не лыком шиты. Вместе нам играть не стоит, и вынужденно отправляя вас к курильщикам, я знаю, что сами вы курить не станете. Когда-нибудь человечество прозреет и избавится от этой пошлой привычки. Как командор и командующий парадом благословляю вас!
«Дымокуры» начали игру раньше «боксеров», Сан Санычу позвонил один из постоянных участников группы, заслуженный, кстати, артист и попросил подождать его. На игру он ехал сразу после спектакля. Наконец, игру начали и «боксеры».
Кто знаком с игрой в покер, тот знает, что в этой интереснейшей игре сочетаются азарт и интеллект, психология и обыкновенная удача. Игра завораживает и затягивает участников в свои сети, время как физическая константа перестает для них существовать и движется вопреки законам физики. Закончив несколько часов назад начатую игру, ее участники некоторое время смотрят друг на друга осоловелыми глазами. Они еще не способны принять реальную действительность, и восприятие окружающего мира происходит у них постепенно. Так случилось и с нашими игроками. Когда они поутру встали из-за стола и страсти немного улеглись, к Остапу подошел Сан Саныч. Он дружески приобнял Остапа, похлопал его по плечу и сказал:
— Спасибо за игру, маэстро, давно у меня не было такого достойного противника. Ваш молодой приятель, с которым вы пришли, тоже дал прикурить «дымокурам». Пал Палыч не в пролете, но впервые его выигрыш, что называется, курам на смех. Как вы смотрите на то, дорогой Остап Ибрагимович, если мы соберемся на игру в более узком составе. Я имею в виду вас с вашим юным приятелем и нас с Пал Палычем?
— Смотрю очень даже положительно. Признаюсь, я тоже давно не получал такого удовольствия от игры с таким сильным соперником, как вы, полковник. К сожалению, мы завтра отбываем в Черноморск, а посему у меня встречное предложение — продолжить игру Черноморске. Поезда ездят, самолеты летают. Вам будет обеспечен самый теплый прием. У нас в городе покер в большом почете, и я приглашаю вас с Пал Палычем на карточный тур в ближайшее время.
— Приглашение принимается, Остап Ибрагимович. Простите за любопытство, а вы на самом деле потомок янычаров? Это нам по секрету Васька Цыпко сказал.
— Из смутных детских воспоминаний помню, что так утверждала моя покойная бабушка. Она говорила, что мой блудный папа был турецкоподданным и потомком янычаров. Из этого следует, что к таковым отношусь и я. К сожалению, бабушка скончалась, когда мне было пять лет отроду. Других родственников, которые могли бы подтвердить мои турецкие корни, увы, нет.
Компаньоны обменялись адресами и тепло попрощались и с Пал Палычем, и с Сан Санычем. Пал Палыч, посмотрев на их раздутые от денег карманы, дал Остапу холщевую хозяйственную сумку.
Остальные участники игры, включая заслуженного артиста, директора макаронной фабрики и известного футболиста попрощаться, почему-то, забыли и ушли молча. Их понурые фигуры медленно растворялись в утреннем тумане.

Глава 26
Второй визит доктора Гвоздодерова. Шоковая терапия. Тень подпольного миллионера

Между тем жизнь в доме Аглаи Харитоновны текла своим чередом. Хозяйка все также хлопотала по дому, готовила очередные вкусные блюда, временами стирала, гладила и делала еще десятки мелких дел, чтобы поддерживать в доме идеальный порядок. Алексей Иванович продолжал свои посиделки у окна, сопровождаемые глубокими раздумьями. Время от времени «жених» и «невеста» вступали в диалоги посредством переписки. В процессе этого выяснилось, что Алексей Иванович мало что помнил из своей недавней жизни. Впрочем, и давней тоже. Аглая Харитоновна была очень осторожна при переписке и старалась не задавать лишних вопросов. Она опасалась навредить неокрепшей психике Алексея Ивановича. Такая их совместная жизнь продолжалась до тех пор, пока однажды Николай Фомич Гвоздодеров не нанес свой второй визит.
Было воскресенье. Доктор зашел к Аглае Харитоновне по пути на рынок, сделав небольшой крюк. Он был очень хорошим врачом и даже в выходные дни никогда не забывал о своих пациентах. Алексей Иванович Корейко был у него на особом счету. Подобных случаев в многолетней врачебной практике Николая Фомича еще не было. Доктор никак не мог докопаться до причин такой странной амнезии этого больного. При всех признаках улучшения общего состояния, тот не помнил самых простых, казалось бы, вещей. Прежде всего, он не осознавал своего собственного «Я», а отсюда не мог вспомнить о том, что у него должен быть где-то дом и возможные родственники.
Николай Фомич вошел так же тихо, как и в первый раз, не поднимая лишнего шума. Он не извещал о своем приходе, а просто чуть слышно постучал в окно кухни. Он знал, что Аглая Харитоновна чаще находится именно там. Он шепотом поздоровался с хозяйкой и поинтересовался ее здоровьем и самочувствием Алексея Ивановича. Аглая Харитоновна рассказала доктору о тех успехах, которые проявились в их общении. Затем врач спросил, где Алексей Иванович и чем занимается. Хозяйка молча указала на смежную комнату. Алексей Иванович занимался там своим привычным делом. Он думал. Думал все так же сидя у окна и вглядываясь в безжизненное пространство за ним. Гвоздодеров тихо подошел к нему и сел рядом, пододвинув себе стул. Корейко обернулся и хотел встать, но доктор молча положил ему руку на плечо. Он раскрыл взятый у Аглаи Харитоновны блокнот и карандашом написал: «Как дела?» Блокнот Аглая Харитоновна завела для общения со своим «женихом». Доктор положил блокнот на подоконник и вложил Корейко в руку карандаш. Тот, не выказав никаких эмоций, вновь принялся выводить буквы-иероглифы. С большим трудом можно было разобрать, что они означают слово «хорошо». Врач кивнул и написал следующее: «Был пожар. Ваш дом сгорел. Крепитесь». Для встряски психики больного он решил использовать метод шоковой терапии. Пусть он узнает обо всем от него самого и под его контролем. Реакция Алексея Ивановича оказалась для Гвоздодерова предсказуемой. Корейко стал медленно сползать со стула. В голове у него мгновенно сложилась комбинация «ДОМ-ЧЕМОДАН». Николай Фомич позвал хозяйку, и они вдвоем довели его до кровати. Аглая Харитоновна принесла воды, доктор всыпал Корейко в рот успокаивающее средство. Конечно, если бы Гвоздодеров знал о взаимосвязи сгоревшего дома с тем, что в нем хранилось, он вряд ли бы решился на такой шаг. Но откуда ему было знать… Он решил, что задержится в доме Аглаи Хритоновны до тех пор, пока пациент не придет в себя. Вполне возможно, ему снова понадобится его помощь.
Алексей Иванович дал знать о себе минут через сорок. Доктор и хозяйка в это время обедали. Аглая Харитоновна потчевала Николая Фомича рассольником. Было слышно, как «жених» сначала беспокойно заворочался, а потом громко засмеялся. Это было очень даже неожиданно. До этого он издавал лишь нечленораздельные звуки. Доктор и Аглая Харитоновна бросились к нему. Алексей Иванович продолжал смеяться. Это был истерический смех. Смех освобождения от многолетней кары, нависающей над этим человеком-хамелеоном. Смеялся он долго, до исступления. Постепенно смех стал переходить в рыдания. Аглая Харитоновна попыталась было успокоить «жениха», но Гвоздодеров отстранил ее. Доктор знал, что подобная реакция организма способствует высвобождению сковывающих психику больного негативных эмоций и является самым успокаивающим для него фактором. Дав волю чувствам, Корейко, наконец, затих. Он лежал и медленно прозревал. Шоковая терапия оказалась весьма эффективным методом лечения. Слова, написанные докто­ром в блокноте, словно вспышки молнии тут же ассоциировались в его сознании с заветным чемоданом. Нет дома — нет и чемодана! Он сгорел вместе с домом. Не надо никого и ничего бояться! Но как жить дальше?! Без денег, без идеи, без мечты о сказочной жизни, которой он тешил себя долгие годы и в которую верил с упорством фанатика. Он, который мог позволить себе купить хоть самолет, хоть океанский лайнер, остался в одной пижаме с чужого плеча и теперь полностью зависит от какой-то непонятной женщины. Правда, он к ней привязался, и она заботится о нем. Но почему эта женщина упорно называет его «женихом», а иногда каким-то Лешенькой или Алексеем Ивановичем? Сколько он себя помнит, он всю жизнь был Александром Ивановичем Корейко. Память его распалась на множест­во отдельных кусков-эпизодов. Он пытался было собрать их в хронологической последовательности, но из этого мало что получалось.