Схиархимандрит Сильвестр посвятил себя служению Господу и чистопольцам

Казалось бы, это было совсем недавно, мы еще общаемя с очевидцами тех событий. Но для многих из нас это уже история, причем не всегда известная. Тем более ценны для нас такие рассказы.

«ЖАТВЫ МНОГО, ДЕЛАТЕЛЕЙ МАЛО»

Вскоре была объявлена всесоюзная комсомольская стройка в небольшом Нижнекамске и 30-тысячных Набережных Челнах. Так выросли полумиллионный Автоград и «Нижнекамскнефтехим» на Каме. Потоками на нашу землю поехали молодые люди из разных союзных республик.

Веселые, молодые, они вскоре стали образовывать семьи, женились и выходили замуж, в том числе и за наших местных. Но приезжая молодёжь у себя на Родине не жила под таким атеистическим давлением, как у нас. И потому они не понимали: как это жениться или выйти замуж без венца? Как это родившегося младенца не крестить?

Вот тогда огромная нагрузка легла на священнослужителей в Чистополе. В будние дни было от 30 до 50 крещений, а в субботу и в воскресение — от 90 до 200. Самым жарким был период от дня памяти апостолов Петра и Павла 12 июля до 14 августа — праздника происхождения Креста Господня, который в народе называют Медовым Спасом. Бывало так, что молодые люди крестили детей и крестились при этом сами. А потом шли венчаться. В Казанском храме было семь пар венцов, и сразу венчали семь пар. Но иногда их не хватало, оставались брачующиеся на второй круг.

Так было до 1981 года, когда в Набережные Челны был назначен священник Александр Кормышаков. Вместе с матушкой Пелагеей и девятью детками они приехали возрождать православную жизнь в этом городе. Батюшка долгое время служил там один в молитвенном доме, и даже представить себе невозможно, какая у него была нагрузка.

ПРЕОДОЛЕВАЯ МНОЖЕСТВО ПРЕГРАД

Ещё до приезда отца Сильвестра в Чистополь, церковному совету в Казанском храме удалось купить пятистенный дом на улице Карла Маркса. Здесь жили наши настоятели, его предшественники. Затем удалось купить совсем небольшой дом, расположенный рядом с храмом, который, преодолевая множество преград и препон, удалось удачно расширить внутрь церковного двора. Наконец-то, появилось церковное жильё у всех наших священников и дьякона, где все они, по-прежнему часто меняясь, жили одной приходской семьей.

Слава Богу, наши старосты были умудрёнными и верующими людьми. Приход, как и вся Русская Православная Церковь, платил огромные взносы в Фонд мира. Но даже в таких условиях они умудрялись покупать, строить и даже газ провести. Последним старостой был Александр Иванович Макарушин. Он вернулся в Чистополь из Троице-Сергиевой Лавры, где был трудником и духовным чадом отца Наума (Байбородова).

В конце 70-х годов наступило в советском государстве какое-то мизерное потепление к Церкви, ее служителям и прихожанам. Мизерными шагами стала менятся кадровая политика уполномоченных, на приходах замедлились ранее очень частые перемещения священников.

ПРОПОВЕДЬ НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ

В конце 1977 года по благословению архиерея к нам в приход был назначен отец Михаил Чурашов — очень серьёзный, испытанный жизненными невз­годами, глубокой веры человек. Прослужил он у нас 13 лет. Это был батюшка-пчёлка, для которого, казалось, не существовало понятия времени. Часто ночами он садился на свой мотороллер, уезжал в район или по городу, исполняя свои пастырские обязанности. Ведь днём совершение треб было не безопасно — как для священника, так и для прихожан.

На протяжении нескольких лет отец Михаил переводил Священное Писание на свой родной язык. По национальности он был кряшен, в приходе служил отец Николай Сиплатов — чуваш. Отец Сильвестр был русским. Так сложился наш «приходской интерна­ционал».

Годы совместного служения этих трёх священников послужили притоку новых прихожан в наш Казанский храм. Люди этих национальностей, которых на территории нашей современной епархии очень много, ехали в Чистополь. Особенно это ярко проявлялось Великим и летними постами. После богослужения под берёзками во дворе храма можно было слышать молитвы, которые с глубокой верой и благоговением пели и читали на русском, кряшенском, мордовском и чувашском языках. Всё это было очень трогательно и неповторимо.

В большинстве своём эти люди были из сельской местности и пенсионного возраста, которые готовились предстать на суд Божий. Со страхом Божиим, с реками слез, они исповедовались на своём родном языке, изливая перед священником свою душу, омывая слезами свою греховную скверну. Это надо было видеть и чувствовать. Для молодых прихожан это были важные жизненные уроки, пример глубокой и живой веры.

Такую вот миссионерскую работу отец Сильвестр смог — негласно, прикровенно — в те далекие ещё от свободы времена организовать на приходе.